Король бильярда - Ипполитов Борис Андреевич

  

 Борис Андреевич Ипполитов был доцентом кафедры дифференциальных уравнений МГУ им. Н.П.Огарева и большим ценителем и Мастером бильярда.

 

 Много и очень интересно о нем писал талантливейший журналист Евгений Резепов. Читайте и наслаждайтесь.

Высшая математика Бориса Ипполитова

«Бильярд - не лихой азарт, а точная наука». Так говорил преподаватель Мордовского университета, кумир Саранских бильярдистов.

Бильярдная была в парке имени Пушкина. Через облака папиросного дыма виднелись силуэты и слышался хохот и крики. Эта бильярдная в Саранске единственная. Кого здесь нет! Старики, парни, мальчишки... Нетрудно определить самых главных игроков. Они собрались за небольшим столом. Пожилой человек с отечным лицом с громким треском загоняет шары в лузу. Это Анатолий Бибнев. Он лупит без промаха. За средним столом цыганской внешности игрок развлекает публику веселыми словечками и ужимками. Его знают все завсегдатаи бильярдной. Борис Янкович, грек, цыганский барон, живущий в Саранске. Барон перед каждым ударом долго ходит вокруг стола, не спеша целится и вдруг передумывает... Опять долго выбирает шар. Снова возвращается к первому. Бьет по нему, широко расставив ноги, не вынимая изо рта сигареты, красиво положив на зеленое сукно пальцы в перстнях.

А среди публики пахнет и вином, и дракой, потому что шныряет между столов саранская шпана в кепках, держа руки в карманах. Присматривается, кто куш сорвет побольше. Играют-то в бильярдной на деньги. На столы даже очередь. Каждый играющий пишет свою фамилию мелом на грифельной, как в школе, доске. За последним столом драка - место не поделили. Вечер, в бильярдной все теснее и напряженнее, шепчется и перемигивается шпана... Но тут в дверях появляется новая фигура. Она производит странный переворот в поведении бильярдистов. Сам барон первым устремляется с приветствием:
- О, Борис Андреевич!
А за ним каждый из присутствующих, кончая последним прощелыгой, считает своим долгом подержаться за руку длинной фигуры. К черту игру! Кии брошены на столы. Ведь об этой минуте можно будет рассказывать год и вспоминать всю жизнь. В бильярдную пожаловал редкий гость, настоящий король саранского бильярда.

Королю немедленно освобождается лучший, с мраморной платформой, стол. Рассказы об этом человеке похожи на легенды, мастерство его непревзойденно. Ему подражает вся бильярдная. Помазал король кончик кия мелом и не глядя постучал об угол подоконника, чтобы стряхнуть остатки. И вся бильярдная, как один, начала повторять этот многим непонятный жест. Отогнул король во время удара большой палец на левой руке - и все начали отгибать, хотя раньше это считалось неудобным. В присутствии короля стихает брань, суровый маркер Максимыч не смеет сесть и больше похож на официанта, а треугольная рамка в его руках - на поднос.
- В американку, как обычно, Борис Андреевич? - спрашивает он и составляет шары. Вопрос бессмыслен. Всем известно: любимая игра короля - американка. Он может и в пирамидку, и в москвичку, и в алагер обыграть любого с форой. Но любимая игра короля - американка, быстрая, длящаяся пять-семь минут. За глаза его некоторые зовут Великим американцем. В Саранске он был единственный, кто владел техникой бильярда и кто мог делать крученые удары. Производящий внешним своим обликом и витавшей вокруг его имени славой впечатление недоступности, он на самом деле был деликатный и мягкий человек. Шары расставлены, но никто не будет играть с королем. Кто же согласится заведомо проигрывать! Да и не будет играть со слабым противником король. Один глаз у него не видит, врачи вообще запретили ему бильярд. Единственным зрячим глазом он осматривает сквозь дым бильярдную. Ему известна цена каждого из игроков. Он склоняется над столом, разбивает пирамиду, забивает первый шар и за ним семь вдогонку. Без единого промаха. Не сходя с места. Бильярдная потрясенно молчит. Король аккуратно кладет кий на стол и, обернувшись к жмущемуся в углу парню, вдруг говорит:

- А вам, юноша, в библиотеке надо быть, а не в бильярдной.
Публика вежливо улыбается. Всем известно - король преподает в университете высшую математику. Но в глазах пьяной, грубой, завистливой бильярдной это не минус, а шарм... - еще одно доказательство его необыкновенных способностей. Король уходит через расступившиеся ряды набежавших зрителей, и за столом с мраморной платформой еще долго никто не решается играть, быть может боясь разрушить ощущение присутствия первого игрока города, быть может боясь показать свою слабую невыразительную игру по сравнению с только что продемонстрированной.

Со временем бильярдный король, этот любитель американки, пропадает из виду бильярдной. Его слава игрока и человека еще долго держится в бильярдной. Больше никого с таким восторгом не будут встречать игроки. И когда однажды заезжий полковник начнет раздевать в бильярдной всех подряд - побегут за спасением от разгрома к Ипполитову. Он войдет в парк в сопровождении толпы. Полковник в одиночестве давно прохлаждался в бильярдной. Ипполитов притворился, что играет посредственно, и дал полковнику войти в азарт выигрыша. Тому лестно было побеждать человека, к которому все относятся с подчеркнутым уважением. Но вот незаметный перелом в игре - и полковник в отчаянии бросает на зеленое сукно стола золотые часы, как последний шанс. Ему великодушно оставляются деньги на обратный билет домой, а весь выигрыш король саранского бильярда раздает своей свите. Ипполитов никогда не брал выигранных денег, что казалось необычным людям, наблюдавшим его со стороны. Об этом не говорили и не судачили - так давно все привыкли: все свои выигрыши он в руки не брал, а тратил на угощение присутствующих игроков. И никому не приходило в голову назвать эту расточительную щедрость чудачеством или капризом. И хотя никто не знал, что Ипполитов потомственный русский интеллигент, буквально все в городе признавали за ним принадлежность к другому, далекому миру. Многим Ипполитов казался в Саранске гостем.

Его выделяли одежда, которую он носил необыкновенно элегантно, походка, которой особенно любовались женщины, завораживающая манера говорить красивым голосом, на который всегда собирались толпы слушателей. В любом обществе (не только в старой бильярдной): среди преподавателей университета, на праздничном вечере, в танцевальном зале, доме отдыха, в обычной компании или прокуренном коридоре университета, где толпятся курильщики в перерывах между лекциями, - когда появлялась стройная фигура Ипполитова, через несколько стремительных минут наступал волшебный миг, и все внимание фокусировалось на Борисе Андреевиче. И тогда начиналось действие. Если в бильярдной это были положенные зараз восемь шаров, то здесь - прекрасно рассказанная история, высказанное наблюдение, цитата. В аудитории перед студентами он демонстрировал удивительно красивый выход к доске для вычерчивания мелом графика. Причем он никогда не пачкал пальцы мелом, предварительно обертывая его бумагой. Мел покупал себе только сам. А на танцевальных вечерах, когда он выходил вместе с супругой танцевать танго, все вставали по стеночкам, чтобы любоваться этой парой со стороны. Словом, везде, везде от него не могли оторвать глаз. Ипполитов умел влюблять в себя всех окружающих его людей.

И эта неповторимая атмосфера, которой он окружал себя, создавала вокруг него загадку. До сих пор в университете есть преподаватели, копирующие его манеру читать лекции, как копировали когда-то бильярдисты отгибание большого пальца левой руки. И когда на столе случалась сложная и интересная комбинация шаров, они задумчиво говорили: «А вот Борис Андреевич так бы сыграл». Когда студенты невнимательно слушают лекции по скучной высшей математике или сбегают с них, то седые преподаватели тоже вспоминают Ипполитова: «А у Бориса Андреевича студенты математику обожали». Все догадывались: бильярд для Ипполитова был продолжением математики, к которой он относился, пожалуй, как к единственному самому прекрасному, гармоничному и точному миру на этой земле. Очень редко он мог позволить себе сказать на лекции несколько слов в защиту бильярда, который в те времена запрещали, как азартную игру, и прежде всего называл его точной наукой, а не лихим азартом. Все студенты знали и о других увлечениях Ипполитова - футболе и хоккее. До войны он играл в саранской футбольной команде вместе с братом Глебом, который потом пропал без вести на фронте. Их юность пришлась на трудные предвоенные годы; они вместе бегали в парк, чтобы заработать кончиком кия деньги, которые всегда приносили домой. В бильярде Глеб был талантливее Бориса, который после гибели любимого брата считал себя обязанным прожить две жизни. Он во всем умел добиваться успеха и быть первым: отсюда насыщенная ослепительность его бурной жизни - ее он хотел видеть только красивой и наполненной событиями. А их было через край. Больше всего трогает одно: ради встречи со своей любимой женщиной, будущей женой, Ипполитов ходил пешком из Саранска в Темников. Его мама преподавала в Саранске немецкий язык, а отец был лесным инженером. Это была дружная и веселая семья, традиции которой он перенес и в свою. Он всегда восхищался собственной женой, дочерьми и внуком Дмитрием, причем с каждым годом это восхищение только росло. Отличный глазомер Ипполитова, которым он славился за бильярдным столом, позволял ему покупать в качестве подарков своим женщинам платья и туфли без примерки, причем он ни разу не ошибся в размере. Многочисленные гости перенимали семейное поведение Ипполитовых. Эта заразительная атмосфера очарования и восхищения друг другом привлекала людей в этот дом, и часто можно было видеть множество фигур сидящих на веранде и крыльце в его дворе в ожидании Ипполитова. Часть этих гостей составляли игроки, пришедшие зазывать Бориса Андреевича в бильярдную. И когда королю саранского бильярда не с кем было оставить своих дочерей, то друзья соглашались присмотреть за девочками, лишь бы Борис Андреевич показал свою неповторимую игру в бильярдной. Ипполитов прекрасно сознавал, какую власть имеет над бильярдистами, и знал свое место в этом мире. Он жалел людей. Часто, видя голодных студентов, он приглашал их к себе домой починить забор, который вовсе в этом не нуждался, и все только для того, чтобы накормить их. Вместе с тем это был один из самых строгих преподавателей, который ставил «неуды» невзирая на родственные связи. На первой лекции он обычно объявлял студентам: «Я пришел говорить с людьми, которые будут меня слушать». Однажды во время его лекции молодые студенты на заднем ряду засмеялись. Ипполитов медленно развернулся от доски, где рисовал график функции, и велел студентам покинуть аудиторию. Он запретил старосте ставить им пропуск, но на целый месяц отлучил их от своих лекций. Этот месяц показался молодым людям вечностью: таких лекций по высшей математике они не могли больше услышать нигде. Ипполитов готовился к лекциям каждый вечер, постоянно обновляя материал. Это был закон. Позже Ипполитов признавался в некоторых секретах своего успеха у аудитории. Он репетировал каждый жест, слово и рассчитывал место, где нужно выдержать паузу. Ко всему он старался подходить артистично. Его успех в преподавании был так велик, что звание доцента - редкий в то время случай! - он получил без защиты диссертации. Удержаться от подражания ему было невозможно, потому многие считали его своим учителем. Во всех поступках он руководствовался четкими принципами, которым, на его взгляд, должен соответствовать интеллигент и современный преподаватель. Ипполитов сам сформировал этот образ и соответствовал ему всю жизнь. Все менялось, и все вокруг менялись, Ипполитов всегда оставался неизменным: спортивный, элегантный, внимательный к собеседнику и все так же завораживающий людей. И все понимали: он действительно сотворен из материала другой - высшей - пробы. Самая сильная черта его характера - мужественность проявилась после окончательного диагноза: болезнь неизлечима. Он продолжал ходить работать на кафедру за два месяца до смерти. Врачи запретили ему курить. Ипполитов заглянул в кабинет к своему ученику Олегу Томилину, чтобы выкурить сигарету.

- Быть может, последняя в жизни, - сказал он, - но не будем об этом. Ты знаешь, я очень рад, что работал в университете и столкнулся с такими хорошими ребятами, которые учились у меня и стали полезными для общества.
...Как-то давно находясь с дочерью Ириной на турбазе в Армении, Ипполитов наконец-то разыскал бильярдный стол, по которому отчаянно соскучился за последние недели. Косой стол, толстые сучковатые кии, дым папирос, горы, чужие лица, толкотня, но Ипполитов все равно зараз положил в лузы восемь шаров и навсегда прославил имя своего города. И хотя Бориса Андреевича Ипполитова нет уже 17 лет, до сих пор через гостей из Саранска ему оттуда передают привет с пожеланием удачи.

Мертвый шар